Владимир Ильич Аксельрод — педагог, методист ГБНОУ «СПБ ГДТЮ», историк, краевед. Окончил филологический факультет Ленинградского государственного университета (сейчас — СПбГУ). Председатель координационного совета культурно-патриотического молодёжного общественного движения «Юные за возрождение Петербурга», декан юношеского факультета Университета Петербурга (Юношеского Университета Петербурга), преподаватель историко-краеведческого клуба «Петрополь».
«С Владимиром Ильичом я познакомился ещё в школьные годы. Именно по его приглашению с огромным желанием пришёл в Юношеский Университет Петербурга. Занятия с этим человеком заложили базис для дальнейшей успешной учебы в Санкт-Петербургском государственном университете, подготовили наилучшим образом к лекциям и семинарам. Навсегда запомнились воскресные экскурсии с ним в любую погоду в укромные уголки Петербурга и его окрестностей. Смело могу сказать, что благодаря декану ЮУПа для меня расширились границы культурно-исторического наследия северной столицы. Преданный своему делу неутомимый энтузиаст, с уважением и заботой относящийся к своим воспитанникам, В.И.Аксельрод является примером истинного петербуржца, радеющего за свой город и «заражающего» любовью к нему молодежь» (Константин Пахоруков, дипломат, третий секретарь МИД РФ)
— Вопрос, который задают довольно часто в интервью с преподавателями. Скажите, как Вы пришли к педагогике?
— Путь к педагогике был не таким уж прямым. К преподаванию меня привела общественная работа, которая началась ещё в школьные годы. В 9-11 классах всегда находился в гуще комсомольской организации. Она тогда была мощной молодёжной силой. Директор школы, Яков Петрович Алексеев, комитету комсомола очень доверял. Мы полностью отвечали за дежурство, самостоятельно проводили дни самоуправления. Помимо этого, на мой последующий выбор очень сильно повлияли учителя.
— А как именно они повлияли?
— Своим подходом. Учителя были заинтересованы в успехе детей. В этом, на мой взгляд, заключается профессионализм. Не было такого, что на человеке ставили клеймо за его неуспеваемость по определённому предмету. Я гуманитарий, но когда получал хорошие отметки за работы по математике или физике, учитель подходил и говорил: «Молодец». Например, по химии у меня никогда выше «3» не стояло. Однако я постарался и сдал выпускной экзамен в 11 классе на «отлично», и эту оценку наш учитель, Григорий Ефимович, поставил в аттестат. Мне очень нравится такое отношение к ученикам — требовательное, но доброжелательное. Важно знание того, что они могут добиться большего своим усердием.
— Насколько знаю, Вы учились в ЛГУ (сейчас — СПбГУ) на филологическом факультете. Как обучение было связано впоследствии с Вашей деятельностью?
— Да, я действительно по образованию филолог. Закончил вечернее отделение филологического факультета СПбГУ. На дневное отделение не добрал всего одного балла. Впрочем, занятия на этих отделениях не слишком сильно отличались. Обучение дало мне навыки анализа литературного текста, умение писать исследовательские работы и многое другое. Это, конечно же, применимо в моей текущей деятельности, хоть я и занимаюсь по большей части историей. Филология — это не только литература. Филология даёт понимание исторического контекста произведения, например, что немаловажно. Неспроста ведь филологические факультеты до определённого момента назывались историко-филологическими.
Возможно, поступление именно на очно-заочное было даже к лучшему. Устроился на завод «Измеритель», где работал в школьные годы. Меня почти сразу выбрали в комитет комсомола завода, который был там довольно развитым. А потом забрали в армию.
— Можно заметить, что многие из школьников и студентов не слишком заинтересованы в прохождении службы в армии. Об этом говорят в том числе и исследования (например, http://ecsocman.hse.ru/data/274/801/1219/00_Shevtsov2.pdf). Что Вы скажете о своём опыте?
— Это было интересно и, опять же, важно для меня как для будущего педагога, руководителя. Я был радистом, 3 года служил в частях особого назначения под Мурманском. Мы наблюдали за самолётами НАТО. Когда те летели в сторону границ с СССР, мы их тут же пеленговали и передавали сообщение таким же частям, как наша. Через некоторое время секретарь комитета комсомола поступил в Академию связи имени С.М. Будённого и уехал. Меня назначили на его место. Я занимался организацией досуга, пытался вместе с другими моими товарищами делать что-то интересное. Например, мы выпускали литературный журнал. Наша часть состояла из образованных людей, так как приходилось решать действительно сложные задачи. Кроме того, не было никакой дедовщины. Запомнилось мне в том числе и место, где служил. Север, полярная ночь, тишина кругом. Такие картины на всю жизнь в памяти остаются.
— В чём заключается Ваша работа? Что Вы делаете как методист?
— Как методист Дворца я занимаюсь осуществлением программ, которые сам много лет назад разработал. Одна из них называется «Наследники великого города». Она включает в себя такие игры, как «Итальянский Петербург» и «Пушкинский Петербург», например. Реализовываю программу «Экскурсоводы школьных музеев», в которую входит около 4 конкурсов. Кроме того, я являюсь членом жюри на Всероссийской олимпиаде по краеведению, преподаю в Юношеском университете Петербурга и в клубе «Петрополь». Готовлю ребят к конференциям. Руковожу движениями «Союз юных петербуржцев» и «Юные за возрождение Петербурга».
— Как проходит Ваш обычный день на работе?
— Как правило, я прихожу во Дворец к 9 часам. Одну часть дня я посвящаю разработке и реализации своих проектов, другую — преподаванию, а третью — общественной деятельности. Я провожу занятия в Юношеском университете Петербурга и в клубе «Петрополь», планирую конкурсы, продумываю работу движений, посещаю мероприятия, которые связаны с моей профессиональной деятельностью. Ухожу в 20. Однако и после рабочего дня приходится дома писать статьи, методические разработки, книги, редактировать сборники. Выходных почти нет, только суббота. Однако в последнее время и она довольно часто занята конференциями, играми и конкурсами.
— Как был создан клуб «Петрополь»?
— Он начал формироваться, когда я пришёл работать в Аничков дворец, а это произошло 27 октября 1970 года. Я тогда занимался конкурсом «Ты — Ленинградец». Появилась необходимость набрать детей — штаб конкурса. Хотелось это сделать так, чтобы они не только помогали в организации мероприятий, но и составляли вопросы наряду с профессионалами — краеведами, музееведами, педагогами. Штаб был создан, а через некоторое время дети мне сказали: «Давайте клуб создадим». Я пришёл с этой идеей к тогдашнему директору Аничкова дворца — Галине Михайловне Черняковой. Она задумку поддержала. Отдельных помещений для нас не было, поэтому клуб, на тот момент носивший название «Ленинградец», занимался в тех кабинетах, откуда уходили вечером методисты. Тогда не было никаких программ, только занятия по интересам: литературное краеведение, военная история, искусство. Мы приглашали лекторов, они нам помогали.
— Сейчас клуб сильно изменился. В чём отличия?
— Очень ценными для меня были выезды и походы, которые сейчас в «Петрополе» устраивают, но в меньшем количестве. Весной мы ездили в Ленинградскую область, зимой — в Москву, осенью — в Латвию, Литву, Эстонию. Летом уходили на 21 день с рюкзаками, с палатками. Где только не были! Золотое кольцо, Соловецкие острова, крайний север. Раньше путешествовать по стране было проще, конечно. Нам помогали финансово, не нужно было оформлять столько документов. Ну, и расписание поменялось несколько. Раньше оно было более «плавающим».
— А что насчёт Юношеского университета Петербурга?
— Идея создания Юношеского университета Петербурга пришла через год после появления Института Петербурга. В 90-х ЮУП был его юношеским факультетом. Мы занимались на 3 этаже Дворца, в кинозале. Тогда на занятия записалось более 100 человек. Довольно сложно представить такое количество людей в сегодняшнем ЮУПе. Мы стали приглашать специалистов высокого уровня — искусствоведов, историков, литературоведов. Форма проведения занятий в высших учебных заведениях была принята за основу. У нас есть и лекции, и семинары. Очень важно отметить то, что каждое воскресенье слушатели Юношеского университета ходят на экскурсии. Такого нигде нет, и это запоминается на всю жизнь.
— Наименее известный Ваш проект — движение «Юные за возрождение Петербурга». О нём знают по большей части только те, кто учился в «Петрополе» и Юношеском университете Петербурга. Расскажете про него?
— Движение появилось в девяностые годы, время очень интересное, противоречивое. Многие это время ругают, но тем не менее оно стало глотком свободы, я бы сказал. Развернулось массовое общественное движение. Люди стали понимать, что многое зависит от них, а не от власти. При появлении этого движения его достоинство заключалось в том, что инициатива шла снизу. Когда-то в лагере «Зеркальный» я вместе со своими знакомыми разрабатывал план его создания. Период повышенной общественной активности сделал движение действительно большим. Мы занимались охраной и защитой памятников, проведением игр, экскурсий и лекций, связанных с Петербургом, сотрудничали с детскими домами. Всем этим мы занимаемся до сих пор. Чем-то в большей степени, чем-то в меньшей. Правда, «Юные за возрождение Петербурга» на данный момент не такое уж и массовое движение. Более развито сейчас Российское движение школьников.
— С какими проблемами Вы сталкиваетесь?
— Очень сложно удержать внимание учеников. Добиться того, чтобы они дошли до конца. Как создать такие условия, чтобы при всех трудностях ребёнок прошёл этот путь? В ЮУПе довольно большой отсев, многие не справляются.
Трудно находиться на плаву, когда есть конкуренция. Причём неравная. Российское движение школьников делает много хорошего, но мы [«Союз юных петербуржцев» и «Юные за возрождение Петербурга»] с ним находимся в разных условиях. У РДШ есть административный ресурс, возможность вывозить детей в лагеря. Когда мы просим отпустить детей в «Зеркальный» на смену, школы нам отказывают. Не пускают, так как считается, что это отвлекает от подготовки к экзаменам, от учёбы.
Присутствуют сложности со временем. Приглашают в филармонию, в театр, на лекцию, но я вспоминаю, что у меня занятия. Это ограничивает. Есть люди, у которых сразу после работы начинается настоящая жизнь. Педагоги же пишут статьи, готовятся к занятиям, читают до глубокой ночи. Однако всё, что я делаю, это миссия, а не способ заработать денег. Я сам придумал, должен осуществлять и не жаловаться на обстоятельства. Надо всегда искать выход из трудных ситуаций.
— Почему при всей обширности сфер педагогики Вы выбрали работу именно со старшими школьниками?
— Подростковый возраст — это такой... хороший возраст. Период исканий, время самоопределения, активного изучения мира. Наверное, мне поэтому интереснее работать со старшими школьниками, чем с младшими.
— В чём заключается Ваша педагогика? Прозвучит, наверное, довольно клишировано и грубо, но какими принципами Вы руководствуетесь при общении с детьми?
— Самая верная методика — это педагогика сотрудничества, педагогика сотворчества. Когда дети и взрослые делают общее дело, и, соответственно, стиль общения у них дружеский. Мы вместе добиваемся успеха, находим решения для общих проблем. У меня всегда было уважительное отношение к своим ученикам. Мне интересно пробовать понимать их, понимать их позицию и мотивации. Из-за всего этого, возможно, в течение 50 лет работы было крайне мало острых конфликтных ситуаций.
— Самый интересный, как мне кажется, вопрос к педагогам: зачем нужно учиться?
— Во многом для соответствия стандарту и для работы. Например, педагогам нужно учиться, чтобы оставаться в профессии. Раз в 3 года они обязательно проходят курс повышения квалификации. Школьники сейчас более рациональны и прагматичны. Они приходят в Аничков и понимают, что им нужны эти занятия для своей будущей деятельности. Однако не все выдерживают: Юношеский университет Петербурга и «Поколение», например, предъявляют очень большие требования к своим ученикам.
Раньше можно было работать и без образования. Горький почти нигде не учился, но стал писателем и журналистом. Похожая ситуация у Бунина. Сейчас, наверное, так уже не выйдет.
-/-
